Официальный портал МО «Город Томск». Альперович борис рувимович газпром биография
Томск в судьбах: Большая жизнь Бориса Альперовича
Человек, воспитавший половину военных врачей России — так однажды назвал Бориса Альперовича один из приехавших в Томск высоких воинских начальников. Сам Альперович — профессор, лауреат Государственной премии, заслуженный врач и заслуженный деятель науки России — вспоминает этот случай с присущим ему юмором: хотел, дескать, на торжественном построении по случаю очередного выпуска курсантов ТВМИ скромно постоять в сторонке, поскольку помнил о приказе Петра I - “писаря, повара, лекаря и прочая сволочь встает на левый фланг”. Но не получилось...
Под железной пятой времени
Чтобы быть истинным томичом и славой своего города, совсем не обязательно в Томске родиться. Жизнь Бориса Альперовича подтверждает эту истину как нельзя лучше. Он-то родился от Томска очень далеко — в Харбине. Сегодня это один из крупнейших городов Китая, мегаполис с более чем 10-миллионным населением. Но если вспомнить историю, окажется, что Харбин был основан в 1989 году русскими как одна из станций Трансманчжурской магистрали. К 1917 году в городе насчитывалось около 40 тысяч русских при 100-тысячном населении. Судьба их сложилась по-разному, но большая часть русских харбинцев, отрезанных грянувшими событиями от родной земли, по-прежнему продолжала считать себя гражданами своей страны. Так было и с Альперовичами — их сын до сих пор хранит свидетельство о рождении с печатью консульства СССР в Харбине.
Вряд ли это всем понравилось - в Харбине было такое количество эмигрантов, что представление о жизни в СССР наверняка было не радужным.И отец, и мама были стоматологами, - вспоминает Борис Ильич. - Отец возглавлял стоматологическое отделение железнодорожной больницы в Харбине и делал уникальные операции на зубах, а мама занималась частной практикой. Кроме этого, она окончила курсы по косметологии и проводила различные манипуляции, сохраняя женскую красоту. А поскольку я был ребенком домашним, выросшим без детского сада, все это происходило на моих глазах. В какой-то мере, возможно, это и повлияло на мой выбор профессии. В то время еще была жива одна из моих бабушек - бабушка Вера, но ее я помню смутно. Зато хорошо помню, как любил с мной возиться отец и как по воскресеньям мы с ним вместе ходили на рынок за продуктами. И еще — как ездили к морю, в Дайрен, или Дальний — бывший Порт-Артур. Когда мне было пять лет, началась оккупация Манчжурии Японией, и в Харбин вошли японские войска. Нам, мальчишкам, все это было ужасно интересно, мы бегали смотреть, как по улицам идут танки. Но из разговоров взрослых знали, что в городе начались похищения людей, особенно русских, пытки и прочие ужасы. Все эти события и стали причиной того, что советское правительство продало свои паи в Китайско-Восточной железной дороге, а всех ее работников решило вывезти в Советский Союз.
Конечно, кто-то и оставался, а кто-то уезжал в Америку или куда-то еще. Но большинство ехало в СССР. Нам дали теплушку для мебели, погрузили всех в эшелон, и мы отправились в путь. Это все я помню уже хорошо, потому что мне в то время было около восьми лет. Эшелоны шли через станцию Манчжурия, через Иркутск, где жила и работала сестра моей мамы. Она работала хирургом, а муж ее был главврачом иркутской спецбольницы. Помню плакаты, с которыми нас встречали — пламенный привет нашим братьям, вернувшимся на Родину, и так далее. Жить мы стали в Самаре, которая тогда называлась городом Куйбышевым - отца и там назначили заведующим стоматологическим отделением железнодорожной больницы. Приехали мы туда в последних числах августа 1935 года, а через несколько дней после приезда я пошел в первый класс. И началась обычная жизнь — я учился, родители работали. Но наступил 1937 год, и всех, кто вернулся в СССР с КВЖД, пересажали в тюрьму как японских, китайских и еще Бог знает каких шпионов. Какими шпионами могли быть мои родители-стоматологи? Но сажали всех без разбору. Отец у меня был человек очень веселый, компанейский, любил выпить, хотя пьяным я его за всю жизнь не видел ни разу, и всегда приглашал в гости соседей. А первое время после приезда в Самару мы жили в доме НКВД. Вот и представьте, каково было нашим бывшим соседям арестовывать моего отца после того, как они у нас пили-ели и веселились!
Нам, слава Богу, трудно представить себе весь этот бред. А для отца арест был неожиданным?
Нет. 4 октября 1937 года он пришел домой и сказал — из всех, кто приехал в Самару с КВЖД, остался я один. Сегодня придут за мной. В это время мне было уже 8 лет, и меня проинструктировали таким образом: что бы ни случилось, я должен добраться в Иркутск к тете. Ее адрес мама зашила мне в одежду — больше всего она боялась, что я попаду в детский дом. Среди троих пришедших арестовывать отца был и наш бывший сосед. Он просто сел у дверей, закрыл голову руками и так просидел, пока не закончился обыск. Арестовали только отца, причем нам — видимо, благодаря соседу — разрешили проводить его до дверей НКВД. Он сказал — не волнуйтесь, там во всем разберутся, и скоро я приду домой. Пришел он через 10 лет. Но пришел.
А вы с мамой как жили после этого?
У нас была хорошая трехкомнатная квартира, из которой нас через несколько дней после ареста отца выбросили и переселили в коммуналку. Из Харбина родители привезли с собой американский стоматологический кабинет, иностранного производства косметологическое оборудование, пианино фирмы Беккер. В коммуналку все это не входило, и мама пыталась что-то кому-то отдать на хранение. Это принесло много неприятных открытий: одни боялись что-то брать у жены врага народа, другие брали, а потом говорили, что ничего подобного не было. На работу маму долгое время не брали, поэтому жили мы впроголодь. Но в конце концов она все-таки устроилась постовой медсестрой в областную клиническую больницу. Надо сказать, что у моего отца были довольно влиятельные родственники. Но судьба их тоже сложилась трагически. Мужа старшей сестры, которая жила в Москве, в 1937 году арестовали и расстреляли. Старший брат был членом ЦК партии – его сажали, выпускали, опять сажали… И когда он где-то в Казахстане, в ссылке узнал, что отца посадили, у него случился инфаркт, и он умер. Еще один брат был ответственным работником НКВД в Харькове. Когда начались репрессии, он, видимо, высказался против. Его отправили в командировку, и там он якобы застрелился. Самого младшего брата, профессора истории Харьковского университета, выгнали с кафедры как родственника врагов народа. Он уехал учителем куда-то в деревню, а когда началась война, ушел в армию добровольцем и погиб.
Вам с мамой повезло, что вы остались на свободе.
Да, повезло. И вот парадокс – когда началась война, маму, жену врага народа, беспартийную, назначили начальником медсанчасти крупнейшего номерного завода, который делал пулеметы и авиационные пушки. Завод был эвакуированный – рабочие жили в огромных землянках на несколько десятков человек. Тиф, холера, язвы на ногах, вши… Такой цинги, как там, я не видел ни разу за 20 лет работы в Якутии.. Почему маму назначили на этот пост, для меня загадка. Завод, на котором работало 15 тысяч человек, был настолько секретный, что начальник одного цеха не мог войти в другой. Только три человека – директор завода, главный инженер и моя мать – имели пропуск во все корпуса.
Думаю, все было просто — когда приперло, пришла пора опираться не на «идейных» товарищей, а на профессионалов.
Раз в месяц в Куйбышев прилетал Устинов, который тогда был наркомом вооружения СССР, два-три раза в месяц – члены государственного комитета по обороне, причем с абсолютными полномочиями. Однажды иду по улице и встречаю плачущую мать. Оказывается, прилетал один из этих людей и велел к завтрашнему дню открыть стационар на сто коек, иначе пообещал расстрелять. Мать поплакала, покурила и пошла. И за 18 часов вместо 24 стационар был открыт. После этого мать представили к правительственной награде. Саму награду так и не дали, но хотя бы не расстреляли. И на том спасибо!
Через тернии — к знаниям
Родившийся осенью 1927 года, наш собеседник в солдаты Великой отечественной не годился. Однако в военкомат вместе с друзьями ходил периодически.
Однажды пошли проситься в морской десант, - вспоминает он. - Почему-то у одного из нас возникла такая идея. Военком нас отправил оттуда матом. Позже был у меня доцент Михаил Соловьев, который оказался умнее и приписал себе три года. А я учился — с 6 класса перешел в образцовую школу, где учились эвакуированные дети Микояна. Подготовка там была очень хорошая. И вот однажды меня встретили знакомые ребята и говорят – да что ты паришься? Давай к нам, в вечернюю школу, у нас через три дня экзамены. Там ребята не читать, не писать не умеют, а ты в такой школе учился! Все сдашь, получишь аттестат и пойдешь в институт. И я пошел к директору школы. Эта добрая старушка мне говорит – сегодня последний день занятий, иди, отсиди шесть уроков. На каждом тебя спросят, и если ты хотя бы на тройку по каждому соображаешь, я тебя до экзаменов допущу. Я пошел, и мне по всем шести предметам поставили пять с плюсом. Через три дня я начал сдавать выпускные экзамены за 10 класс, причем там, где были письменные работы, писал по три варианта – для себя и для тех заводских ребят, которые ничего не знали.
И получили золотую медаль?
Просто не верится, что вы могли стать не врачом, а архитектором.
Когда я проучился в медицинском три года, вышел на свободу мой отец. Срок свой он отбывал в Томской области — в Тегульдете и Асине. И вот опять-таки парадокс того времени — после того, как он освободился, ему предложили стать врачом в НКВД. От таких предложений тогда не отказывались, и отец стал работать в Асине. Мама уехала к нему, а через полгода, когда закончился семестр, и я. Получил разрешение двух ректоров и перевелся в ТМИ. В январе я впервые приехал в Томск, на станцию Томск-II. В автобус — это была грузовая машина с деревянной коробушкой, в которую садились с дракой — мы с отцом не втиснулись и шли с чемоданами пешком до Лагерного сада. Шли часа два, а мороз был градусов 25. Пришли к знакомым отца, где он меня оставил. А утром я пошел в мединститут, к своему будущему декану профессору Шубину. Он посмотрел на меня и велел приходить завтра. Так продолжалось несколько дней, а потом мне объявили, что я опоздал и принять меня не могут. Я ведь в анкете писал, что отец мой осужден по 58-й статье — думаю, дело было именно в этом. Что делать? Отец пошел к начальнику, тот позвонил в спецотдел, и меня велели принять как сына сотрудника НКВД.
Представляю, в каком шоке был ваш декан Шубин.
В институт меня в итоге приняли, но без стипендии и общежития, хотя я был круглым отличником. Первую неделю я жил у бывшего начальника лагеря, где сидел отец, и за неимением места спал на обеденном столе. Потом отец опять обратился к своему начальнику, и мне дали место в общежитии на Тверской, 27. Комендант по фамилии Каспирович был спецссыльным из Молдавии, регулярно ходил в НКВД отмечаться и никаких теплых чувств к его сотрудникам не питал. Отказать он мне не мог, но поселил в комнату на первом этаже, возле самой двери, где жили первокурсники. Температура в комнате была такая, что спали они в валенках, шубах и шапках. Отопление печное, на сутки давали два ведра мокрого угля и мокрое полено. Задача дежурного была — растопить с их помощью печку. Задача невыполнимая, поэтому фактически задачей дежурного было украсть доску из забора горбольницы № 1. Сторож стрелял в нас солью, но деваться было некуда — в комнате замерзала вода.
А с едой как дела обстояли?
Одним из моих соседей по комнате был Валя Старцев, у которого отца убили на войне и который жил на одну стипендию. Тогда еще была карточная система, и на сутки давали кирпич хлеба. У меня стипендия была повышенная, да и родители помогали, поэтому я иногда еще ходил в столовую. А Валя разрезал кирпич на три части и одну съедал на завтрак, вторую — на обед, третью — на ужин. Если я жарил картошку, он ел со мной, если не жарил — так и питался одним хлебом. Так он жил до третьего курса, а потом стал получать сначала Молотовскую стипендию, потом Сталинскую, а потом стал известным физиологом, профессором и заместителем директора по науке в известном Сухумском обезьяньем питомнике. Он был известным человеком, ездил в зарубежные командировки...
Значит, ему воздалось за все лишения юности. А учиться в было легче в Томске или Самаре?
Требования в Томском мединституте были намного выше. А я к тому же был чужой, поэтому мне надо было формировать положительный имидж. Каждый день после занятий я шел не в общежитскую морозилку, а в библиотеку, и занимался до самого закрытия, то есть до одиннадцати вечера. Первую в Томске сессию я сдал на одни пятерки, и это сразу повысило мой статус. А еще помогло курение.
Как это?
Меня сразу зачислили в группу, где было 26 девчонок и ни одного мужчины. И когда я к ним пришел, они мне прямо сказали — мы всех мужиков отсюда выжили, даже бывших фронтовиков, выживем и тебя. Так что уходи лучше сам. Спасла меня Анна Родионченко, впоследствии известнейший профессор, академик, бывшая завкафедрой акушерства и гинекологии, которая сейчас живет в США. Я вышел на перемене покурить, и она за мной. Спрашивает — сигареты есть? Есть! Девки, говорит она, мы его оставляем — у него есть сигареты! (смеется). Так я и остался в этой девичьей группе. Но окончательно мой положительный имидж сложился после экзамена по оперативной хирургии. Считалось, что после его сдачи можно жениться — ничего более страшного в институте не было. Оперативную хирургию нам читал известный профессор Серебров, внук которого сейчас руководит одной из кафедр СибГМУ. Сдать ему было невероятно трудно — он, как говорят в таких случаях, всех «валил». У отличников тогда было право сдавать экзамены досрочно, и мы с товарищем, Мишей Михалкиным, вызвались сдать таким образом оперативную хирургию. Смотреть, как Серебров будет нас «валить», пришло полкурса. Деканат тоже прислал на экзамен своего представителя.
И как все прошло?
Я к тому времени уже проработал несколько учебников по хирургии, которая мне очень нравилось, поэтому знал намного больше, чем было написано в учебнике. Отвечать пошел без подготовки. Серебров гонял меня по всему курсу, и в конце концов представитель деканата не выдержал: сколько вы еще будете над ним издеваться, он же отлично ответил на все вопросы?? В итоге профессор Серебров скрепя сердце поставил «отлично» и мне, и Мише. После этого мы с ним консультировали по этому предмету весь курс. На четвертом курсе я начал ходить в хирургический кружок к профессору Воскресенскому, который только что приехал из Германии, где был главным хирургом оккупационной группы войск. Всю войну он прошел начальником медсанбата, войну закончил в Берлине. Он очень любил студентов и много с нами возился — сам вел кружок, приглашал нас к себе домой. Другого такого примера, когда бы профессор приглашал студентов в гости, я за все годы своей работы в мединституте не видел. Меня профессор нередко подкармливал, потому что я допоздна возился на кафедре. Тему я себе взял такую - «сравнительная ценность различных симптомов при аппендиците». Делал доклад на студенческой конференции, получил премию, которую мы тут же, в буфете на первом этаже, и прогуляли. А потом профессор однажды вызвал меня к себе и сказал — я отравил тебя ядом первого печатного труда, и надеюсь, что навсегда. Оказалось, что он включил меня в число соавторов статьи, которая вышла в журнале «Советская медицина». А 14 ноября 1948 года, будучи студентом 4-го курса, дал мне возможность сделать свою первую операцию. Это тоже был беспрецедентный случай.
А какого рода была операция?
У пациента, мальчика, была грыжа. Оперировали мы его в большой операционной институтской клиники, причем профессор сам стал мне ассистировать. Посмотреть на это собралась целая толпа. Но с таким ассистентом, конечно, все закончилось благополучно. У меня есть и фамилия этого больного - с тех пор я записывал всех, кого когда-либо оперировал.
На Колыму — по собственному желанию
Борис Ильич, а сколько всего фамилий в этом вашем списке?
Нумерацию я не виду, но, думаю, примерно 6-7 тысяч.
С ума сойти. А страшно первый раз оперировать живого человека?
Ну мы же проходили анатомию и оперативную хирургию, у нас были занятия на трупах — морально я был к операции готов. Практику мы проходили в Кемеровской области, причем жили прямо в подвале областной больницы. Там же был и приемный покой, куда круглосуточно везли больных. И вот как-то привезли женщину с сильными болями в животе. Ее осмотрел один врач, потом другой, наконец, позвали Подгорбунского - участника войны, блестящего хирурга, кстати, бывшего томича. Он посмотрел и сказал, что у больной острый панкреатит. Подошли и мы. Смотрю — брюшная аорта пульсирует. А Воскресенский считал верным симптомом панкреатита отсутствие пульсации. Подгорбунский в это время уже ушел довольно далеко, но я его догнал, поймал чуть не за штанину и сказал, что панкреатита у больной нет. Он спрашивает — это еще почему? Я объяснил. А профессор был исключительный матерщинник. И тут он выдал мне такую тираду про дурных учителей и еще более дурных учеников! На следующий день Подгорбунский стал эту женщину оперировать. В большую операционную набилось человек 50 — он был светилом, понаблюдать за работой которого хотели все. Вскрыв больной живот, Подгорбунский обнаружил, что панкреатита у нее нет. И публично, при всех передо мной, студентом, извинился, хотя разговаривали мы с ним накануне один на один.
Да, так мог поступить только сильный человек. А как же вы, такой прекрасный студент, попали по распределению в Якутию?
Когда я окончил четвертый курс, профессор Воскресенский уехал в Новосибирск, где пустовала должность в институте усовершенствования врачей. После смерти предыдущего руководителя Ученый совет никого не утверждал в должности три года, но профессора Воскресенского утвердил единогласно. К тому времени он уже дал мне, студенту, тему кандидатской диссертации. А на каникулах пригласил меня к себе в Новосибирск. Я поехал и прожил у него две недели. Он сказал мне — сейчас я взять тебя к себе не могу, выбери после института самую плохую точку на карте и поезжай туда. Отработаешь, приедешь ко мне, и я оставлю тебя здесь. На пятом курсе я начал ходить в кружок к профессору Савиных, где меня сразу выбрали старостой. На распределении шел первым — за пять лет у меня не было ни одной четверки. Распределение вел Даниил Исаакович Гольдберг. Все уже знали, что Савиных готов взять меня в ординатуру, но я сказал, что хочу поехать в Якутию. Якутия считалась самым худшим местом — когда туда направляли девочку, она просто падала в обморок.
Представляю, как вы всех удивили.
И не только в Томске. Приехав в Якутию, я пришел к Министру здравоохранения республики, бывшему хирургу. Он спрашивает — в какой район хотите ехать? В любой, отвечаю, хоть на Северный Ледовитый океан. Единственное условие — я хочу работать хирургом. Это ему так понравилось, что он направил меня не в самый северный, а, наоборот, в самый южный район. Но поскольку ординатуры тогда не было, меня на полгода оставили обучаться хирургии в республиканской больнице. И тут я понял, что ничего не умею. Стал учиться, переписывался с Воскресенским. А через пять месяцев меня вновь вызвали в Министерство. Прихожу — сидят два якута, оба со значками депутатов Верховного совета. Министр говорит — ты понимаешь, есть у нас такой город, Среднеколымск, по возрасту старше Ленинграда. Там есть районная больница, и вокруг нее на 400 километров ни одного хирурга. Был хирург, но мы его оттуда убрали за неблаговидное поведение. Поедешь? Поеду, говорю, в чем проблема — мне говорили, что там очень хорошо! Это, конечно, была шутка. Кстати, отец мой очень обиделся, что я не приехал к ним с мамой на север Красноярского края, где они тогда работали. Он очень на этом настаивал, и с тех пор, как я уехал-таки в Якутию, не написал мне ни одной строчки. Видеться мы виделись, но писем он мне никогда больше не писал. Так вот в Среднеколымске мне предложили стать сразу и хирургом, и главным врачом.
Видимо, главный врач тоже вел себя неблаговидно.
В тех условиях это не удивительно. Как сказал мне один человек после возвращения из Якутии — ну, если уж ты там за двадцать лет не спился... От должности главврача я поначалу отказывался, но министр меня убедил. Сказал — подумаешь, шесть врачей, двадцать медсестер, две кобылы и бюджет полтора миллиона! Больница маленькая, всего 25 коек, справишься! В общем, уговорил. Приключений в Якутии, конечно, было много. И проработал я там 20 лет — не прошло и года после моего приезда в Среднеколымск, как мой учитель профессор Воскресенский умер. Возвращение потеряло первоначальный смысл, а в Среднеколымске я привык. Меня там сделали народным заседателем, членом исполкома, депутатом народного совета... Работать, конечно, не давали.
Много времени все это отнимало?
Очень много. Вызывают, например, на заседание исполкома. Я говорю — не могу, у меня сегодня операция! Да ты что, у нас отчет председателя колхоза, а кворума нет! Или вызывает секретарь райкома — на окраине района рожает женщина, езжай туда. Да вы что, у меня 25 больных! Нет, надо ехать. И вот я трое суток еду на оленях или на собаках, приезжаю, когда женщина или уже родила, или умерла.
Условия там, конечно, суровые.
Очень. Но зато я нашел в Якутии свою судьбу — женился на одной из фельдшериц, молодой девочке. Мы с Викторией прожили 42 года, а в 1993 году она умерла. Было ей в это время всего 62 года. В первый отпуск мы с Викторией поехали через 4 года после моего приезда. Я поставил условие — чтобы жене, у которой отпуск был меньше, чем у меня, дали дополнительные дни без содержания. У нас уже была дочь, но тогда ведь не разрешалось сидеть с ребенком ни три года, ни полтора. Мы с семьей поехали в Иркутскую область, к родителям жены. А по возвращении узнали, что меня хотят оставить в Якутске как врача, хорошо себя проявившего. Но я отказался и опять уехал на Колыму — как я могу не вернуться, когда меня народ ждет?
Хирург, главный врач, народный депутат и народный заседатель - вы в этом Среднеколымске наверняка были и царь, и Бог.
Как в поговорке - царь, Бог и воинский начальник. Относились ко мне настолько хорошо, что и рассказать нельзя. Но оказалось, что за время нашего отсутствия договор с моей женой был расторгнут — это потребовали проверяющие из КРУ, потому что оформлять отпуск без содержания мы тоже не имели права. И главное, что мне об этом ничего не сказали. Я, естественно, обиделся и пошел давать министру телеграмму, что согласен на перевод. Телеграфистке при мне звонит председатель райсовета и приказывает телеграмму от меня не передавать. Но я пригрозил ей, что я ее засужу, потому что она нарушает закон(смеется). Она испугалась и телеграмму передала. Вместо меня в Среднеколымск прислали двух врачей, а мы с семьей уехали в Якутск.
В Якутске жизнь врача наверняка была намного спокойнее.
Там тоже случалось всякое. Однажды я прооперировал мальчика, он поправился и стал выписываться. Его отец на прощание берет книгу отзывов и делает запись: «Спасибо партии и правительству, что они выучили и отправили в Якутию таких замечательных врачей!». И так на нескольких страницах. Мальчик с папой уходят, а через несколько часов в больницу приезжает министр здравоохранения республики и с ним еще несколько человек — все надутые и явно недовольные. Идут в палату, причем меня из нее выгоняют, и разговаривают с больными. Те говорят, что всем довольны, результаты операций хорошие. Потом гости проходят в кабинет врача и спрашивают — а как же получилось, что вы такого-то пациента угробили? Как, говорю, угробил — ребенок сегодня выписался, а его отец мне благодарность написал? Оказывается, когда мальчик к нам только поступил, отец накатал на врачей жалобу в ЦК партии. Я достаю книгу отзывов и даю гостям почитать. Они прочитали, пожали мне руку и уехали. Проходит несколько месяцев, нашему главному врачу дают орден Ленина. Вся больница стоит на бровях — такое событие! И тут меня зовут в ординаторскую, к телефону, и какой-то человек говорит — поздравляю вас с правительственной наградой! Я решил, что меня кто-то разыгрывает. Говорю — ты чего дурака валяешь?? А мне в ответ — газеты надо читать! И трубку бросили. Прихожу домой, беру республиканскую газету и читаю — главврач награжден орденом Ленина, а я — орденом Знак Почета. А звонил, как потом выяснилось, зав. административным отделом обкома. Только представиться забыл.
Кстати об обкоме. Вы членом партии были?
Никогда! Хотя меня постоянно уговаривали и сулили всяческие блага. Например, сделать академиком и депутатом Верховного Совета. Но я отвечал, что ничего этого не хочу, а к вступлению в партию не готов.
И в комсомоле тоже не были?
В комсомол я вступил, когда шли бои в Сталинграде и в Куйбышеве было видно, как летают немецкие самолеты. Что будет завтра, не знал никто. Но все знали, что немцы без суда и следствия расстреливают евреев, комсомольцев и коммунистов. Евреем я был и так, а в тот момент, в ноябре 1943 года, еще и вступил в комсомол. Но в партию вступать не хотел никогда. Кстати, из Якутии мне удалось уехать именно потому, что я был беспартийным. А вот профессора Семенова, который уехал и уже готов был приступить к работе в Москве, заставили вернуться обратно в порядке партийной дисциплины.
«Мединститут был для меня храмом»
Просто крепостное право какое-то. А почему вы все-таки решили уехать с Севера?
Главным образом из-за климата, все-таки у меня уже была семья, росли дочери. Конечно, я часто вспоминал Томск — это был город, где я учился, где оставалось много друзей-товарищей. Я с огромным уважением относился к нашим знаменитым профессорам, а мединститут для меня был храмом, в котором я не видел никаких недостатков — они мне открылись значительно позже. Я даже в мыслях своих не мог допустить, что мне дадут кафедру в Томском медицинском институте — на причастность к нему я смотрел, как на схиму. Но такое предложение мне сделали, когда я приехал в Томск защищаться. На банкет по случаю защиты проректоры не ходили никогда, а тут пришли сразу два. И прямо сказали — мы ждем, что ты приедешь к нам заведовать кафедрой. После этого кафедра хирургических болезней год была без профессора — ждали меня. Ничего подобного я не знаю, и такое, конечно, не забывается. Для меня это было высшим признанием.
Но отпускали вас наверняка трудно.
Первый секретарь обкома сказал мне — вы уезжаете, хотя получили от Якутии все! Я ответил, что получил действительно много, но должником себя не считаю, потому что отдал Якутии самое дорогое, что есть у человека — молодость и здоровье. Я ведь не только лечил людей — мы создали медицинский факультет Якутского государственного университета. Сейчас там пять профессоров — мои бывшие студенты. Когда институту исполнилось 50 лет, меня пригласили приехать на юбилейные торжества. Я с удовольствием согласился и 5 октября 2007 года должен был лететь в Якутск. Но в ночь с 4 на 5 у меня случился тяжелейший инфаркт. До больницы меня довезли живым, я долго лежал в реанимации, но через некоторое время после выписки случился второй инфаркт. Как меня вытащили после этого— просто поразительно. А позже мне сделали три операции на сердце. Но в Якутск я так больше и не попал.
Зато Томску повезло — он приобрел не только завкафедрой мединститута, но прекрасного врача и ученого с мировым именем. Операции вы, насколько я знаю,делали уникальные.
В 1969 году я сделал обширную резекцию печени и полностью удалил легкое женщине, поступившей по «скорой» после полученного ранения сосудов корня. Сделал и задумался — а не рассказать ли о этой операции на заседании Томского хирургического общества. Посоветовался с главным врачом. И знаете, что он мне сказал? Что в Одессе на трамвайных окнах написано — попробуй высунься! (смеется). Еще один подобный случай был связан с больным, у которого наступил разрыв перикарда после травмы. Сердце выпало в плевральную полость, то есть произошел вывих сердца. Я больного прооперировал, он поправился. Когда я рассказывал об этом на заседании хирургического общества, один из профессоров сказал, что никакого вывиха сердца он не знает — скорее всего, это вывих мозгов у хирурга. Через некоторое время описание этой операции появилось в журнале «Вестник хирургии», и я презентовал журнал своему критику. А через год был единогласно избран председателем хирургического общества и оставался им на протяжении 25 лет. А теперь являюсь почетным председателем.
А как получилось, что вы занялись криохирургией?
В 1971 году я участвовал в Международном конгрессе хирургов, который проходил в Москве. И там услышал доклад профессора Курта Штюкке о криохирургии печени, который сопровождался демонстрацией фильма. Вернувшись в Томск, решил заняться этой темой всерьез. Но для этого необходима была помощь ученых-физиков. Обратился к директору СФТИ Михаилу Кривову, ветерану войны и замечательному человеку. Он сказал, что пришлет ко мне молодого талантливого инженера. Им оказался Геннадий Тюльков, позже ставший профессором. С его помощью мы решили многие проблемы, которые казались неразрешимыми. Причем помогал он нам совершенно бескорыстно. Сказал примерно следующее: я всю жизнь работал над тем, что направлено на уничтожение. Если сделаю хоть что-то для лечения людей, буду считать, что прожил не зря! Результат превзошел все наши ожидания, хотя с созданием криоскальпеля пришлось помучиться. Помогла идея соединить воздействие низких температур с воздействием ультразвука. Позже нам говорили, что изобретение это работает вопреки законам физики. Но для нас было главным, что оно работало!
А легко ли было получить разрешение проверить его действие на пациентах?
Для провинциального ученого — почти невозможно. Поэтому я пошел на риск — решил оперировать без всяких разрешений. Результаты операций были просто отличными. Попытавшись запатентовать изобретение, мы получили резкий отказ и решили действовать иначе: написали ряд статей, опубликованных в медицинских журналах, и выставили аппаратуру на ВДНХ. По итогам выставки нам дали две серебряные медали. Но когда один из моих аспирантов пошел подписывать наградные документы, ему сказали — вашего профессора не награждать, а судить надо за то, то оперировал без разрешения!
Вы действительно сильно рисковали. Но в итоге ведь изобретение все-таки удалось запатентовать.
Да, а вскоре нашей разработкой заинтересовались американцы. Поскольку Томск тогда был городом закрытым, нам предстояло провести показательную операцию в Москве, куда для переговоров прилетели сразу шесть вице-президентов компании «Pfizer”. Операция прошла успешно, я был награжден Орденом Дружбы народов, и мы с инженером стали готовиться к поездке в Штаты.
В каком году это было?
В конце 80-х. Но разъяснительные беседы перед выездом за рубеж с нами все-таки вели. Я успокоил, сказав, что оставаться в Америке не собираюсь — во-первых, слишком стар для того, чтобы стать американским профессором, а во-вторых, знаю, что только у нас можно ничерта не делать и хорошо жить (смеется).
Видимо, ваше
www.tomsk.kp.ru
Альперович, Борис Ильич — Википедия (с комментариями)
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Альперович.Борис Ильич Альперович (22 сентября 1927 года, Харбин, Китай — 17 сентября 2015 года, Томск, Россия) — советский и российский врач, почётный заведующий кафедрой хирургических болезней № 2 СибГМУ, заслуженный врач РФ, заслуженный деятель науки РФ, лауреат Государственной премии РФ (1993).
Биография
Родился 22 сентября 1927 года в Харбине, Китай, в семье медиков.
В 1950 году с отличием окончил лечебный факультет Томского медицинского института (ТМИ).
В 1950—1955 годах — главный врач и хирург Средне-Колымской районной больницы Якутской АССР.В 1955—1962 годах — старший ординатор и заведующий хирургическим отделением Якутской республиканской больницы.
В 1962—1969 годах — доцент и заведующий кафедрой хирургии Якутского государственного университета.
С 1969—2001 годах — заведующий кафедрой хирургических болезней педиатрического факультета ТМИ (с 1992 г. СибГМУ), с 2001 года — почётный заведующий этой кафедрой.
В 1978 году организовал и возглавил зональный гепатологический центр в Томске[1].
Умер 17 сентября 2015 года в Томске.
Научная деятельность
Кандидатская диссертация на тему: «Эндемический зоб в Якутии» (1962)[2].
Вел научную работу в области гепатологии. Специалист в хирургическом лечении заболеваний печени и желчевыводящих путей.
Автор 420 научных работ, в том числе 18 монографий, а также 24 патентов РФ и 21 патента других стран.
Под его руководством велись работы по улучшению методов оперативного лечения очаговых поражений печени и поджелудочной железы с использованием криохирургической аппаратуры.
Защищено 6 докторских и 35 кандидатских диссертаций.
Награды
Почётный член Международной ассоциации хирургов-гепатологов России и стран СНГ, почетный член Петербургского общества хирургов имени Н. И. Пирогова, почетный председатель Томского областного общества хирургов[3].
Академик Российской академии естественных наук, академик Международной академии высшей школы, академик Академии прикладной медицины, действительный член Международного общества хирургов и Международного общества гепатопанкреатобилиарной хирургии[4].
Напишите отзыв о статье "Альперович, Борис Ильич"
Примечания
- ↑ [base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=ESU;n=33572 Приказ Минздрава РСФСР от 06.05.1978 N 328 "Об организации зонального гепатологического центра в г. Томске"]. base.consultant.ru. Проверено 9 февраля 2016.
- ↑ [hepatoassociation.ru/ASH/Volumes/Pdf21/HB21.pdf Борис Ильич Альперович (к 70-летию со дня рождения)] (pdf). hepatoassociation.ru. Проверено 9 февраля 2016.
- ↑ [tomsk-novosti.ru/pereklichka-e-poh-boris-al-perovich/ Перекличка эпох: Борис Альперович :: Томские Новости]. tomsk-novosti.ru. Проверено 9 февраля 2016.
- ↑ [www.ssmu.ru/ru/news/archive/?id=528 Некролог: коллектив СибГМУ выражает соболезнования родным и близким по поводу смерти Альперовича Бориса Ильича]. ssmu.ru. Проверено 9 февраля 2016.
Ссылки
- [cyberleninka.ru/article/n/alperovich-boris-ilich-k-80-letiyu-so-dnya-rozhdeniya Альперович Борис Ильич (К 80-летию со дня рожждения)]. cyberleninka.ru. Проверено 9 февраля 2016.
- [www.mediasphera.ru/uppic/Khirurgiia%20%28Mosk%29/2007/9/18/HIR_2007_09_18.pdf Профессор Борис Ильич Альперович. К 80-летию со дня рождения] (pdf). mediasphera.ru. Проверено 9 февраля 2016.
- [www.admin.tomsk.ru/pgs/1ec Официальный портал муниципального образования 'Город Томск': Альперович Борис Ильич (1927 - 2015)]. admin.tomsk.ru. Проверено 9 февраля 2016.
- [gb3.ru/index.php/en/ofitsialno/arkhiv-novostej/107-skonchalsya-osnovatel-sibirskogo-gepatologicheskogo-tsentra Городская клиническая больница №3 - Скончался основатель Сибирского гепатологического центра]. gb3.ru. Проверено 9 февраля 2016.
Отрывок, характеризующий Альперович, Борис Ильич
Анатоль Курагин жил в Москве, потому что отец отослал его из Петербурга, где он проживал больше двадцати тысяч в год деньгами и столько же долгами, которые кредиторы требовали с отца. Отец объявил сыну, что он в последний раз платит половину его долгов; но только с тем, чтобы он ехал в Москву в должность адъютанта главнокомандующего, которую он ему выхлопотал, и постарался бы там наконец сделать хорошую партию. Он указал ему на княжну Марью и Жюли Карагину. Анатоль согласился и поехал в Москву, где остановился у Пьера. Пьер принял Анатоля сначала неохотно, но потом привык к нему, иногда ездил с ним на его кутежи и, под предлогом займа, давал ему деньги. Анатоль, как справедливо говорил про него Шиншин, с тех пор как приехал в Москву, сводил с ума всех московских барынь в особенности тем, что он пренебрегал ими и очевидно предпочитал им цыганок и французских актрис, с главою которых – mademoiselle Georges, как говорили, он был в близких сношениях. Он не пропускал ни одного кутежа у Данилова и других весельчаков Москвы, напролет пил целые ночи, перепивая всех, и бывал на всех вечерах и балах высшего света. Рассказывали про несколько интриг его с московскими дамами, и на балах он ухаживал за некоторыми. Но с девицами, в особенности с богатыми невестами, которые были большей частью все дурны, он не сближался, тем более, что Анатоль, чего никто не знал, кроме самых близких друзей его, был два года тому назад женат. Два года тому назад, во время стоянки его полка в Польше, один польский небогатый помещик заставил Анатоля жениться на своей дочери. Анатоль весьма скоро бросил свою жену и за деньги, которые он условился высылать тестю, выговорил себе право слыть за холостого человека. Анатоль был всегда доволен своим положением, собою и другими. Он был инстинктивно всем существом своим убежден в том, что ему нельзя было жить иначе, чем как он жил, и что он никогда в жизни не сделал ничего дурного. Он не был в состоянии обдумать ни того, как его поступки могут отозваться на других, ни того, что может выйти из такого или такого его поступка. Он был убежден, что как утка сотворена так, что она всегда должна жить в воде, так и он сотворен Богом так, что должен жить в тридцать тысяч дохода и занимать всегда высшее положение в обществе. Он так твердо верил в это, что, глядя на него, и другие были убеждены в этом и не отказывали ему ни в высшем положении в свете, ни в деньгах, которые он, очевидно, без отдачи занимал у встречного и поперечного. Он не был игрок, по крайней мере никогда не желал выигрыша. Он не был тщеславен. Ему было совершенно всё равно, что бы об нем ни думали. Еще менее он мог быть повинен в честолюбии. Он несколько раз дразнил отца, портя свою карьеру, и смеялся над всеми почестями. Он был не скуп и не отказывал никому, кто просил у него. Одно, что он любил, это было веселье и женщины, и так как по его понятиям в этих вкусах не было ничего неблагородного, а обдумать то, что выходило для других людей из удовлетворения его вкусов, он не мог, то в душе своей он считал себя безукоризненным человеком, искренно презирал подлецов и дурных людей и с спокойной совестью высоко носил голову. У кутил, у этих мужских магдалин, есть тайное чувство сознания невинности, такое же, как и у магдалин женщин, основанное на той же надежде прощения. «Ей всё простится, потому что она много любила, и ему всё простится, потому что он много веселился». Долохов, в этом году появившийся опять в Москве после своего изгнания и персидских похождений, и ведший роскошную игорную и кутежную жизнь, сблизился с старым петербургским товарищем Курагиным и пользовался им для своих целей. Анатоль искренно любил Долохова за его ум и удальство. Долохов, которому были нужны имя, знатность, связи Анатоля Курагина для приманки в свое игорное общество богатых молодых людей, не давая ему этого чувствовать, пользовался и забавлялся Курагиным. Кроме расчета, по которому ему был нужен Анатоль, самый процесс управления чужою волей был наслаждением, привычкой и потребностью для Долохова. Наташа произвела сильное впечатление на Курагина. Он за ужином после театра с приемами знатока разобрал перед Долоховым достоинство ее рук, плеч, ног и волос, и объявил свое решение приволокнуться за нею. Что могло выйти из этого ухаживанья – Анатоль не мог обдумать и знать, как он никогда не знал того, что выйдет из каждого его поступка. – Хороша, брат, да не про нас, – сказал ему Долохов. – Я скажу сестре, чтобы она позвала ее обедать, – сказал Анатоль. – А? – Ты подожди лучше, когда замуж выйдет… – Ты знаешь, – сказал Анатоль, – j'adore les petites filles: [обожаю девочек:] – сейчас потеряется. – Ты уж попался раз на petite fille [девочке], – сказал Долохов, знавший про женитьбу Анатоля. – Смотри! – Ну уж два раза нельзя! А? – сказал Анатоль, добродушно смеясь.
Следующий после театра день Ростовы никуда не ездили и никто не приезжал к ним. Марья Дмитриевна о чем то, скрывая от Наташи, переговаривалась с ее отцом. Наташа догадывалась, что они говорили о старом князе и что то придумывали, и ее беспокоило и оскорбляло это. Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он. Он не приезжал. Ей было теперь тяжеле, чем первые дни своего приезда. К нетерпению и грусти ее о нем присоединились неприятное воспоминание о свидании с княжной Марьей и с старым князем, и страх и беспокойство, которым она не знала причины. Ей всё казалось, что или он никогда не приедет, или что прежде, чем он приедет, с ней случится что нибудь. Она не могла, как прежде, спокойно и продолжительно, одна сама с собой думать о нем. Как только она начинала думать о нем, к воспоминанию о нем присоединялось воспоминание о старом князе, о княжне Марье и о последнем спектакле, и о Курагине. Ей опять представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и страшное чувство. На взгляд домашних, Наташа казалась оживленнее обыкновенного, но она далеко была не так спокойна и счастлива, как была прежде.
wiki-org.ru
Альперович, Борис Ильич — Википедия с видео // WIKI 2
Борис Ильич Альперович (22 сентября 1927 года, Харбин, Китай — 17 сентября 2015 года, Томск, Россия) — советский и российский врач, почётный заведующий кафедрой хирургических болезней № 2 СибГМУ, заслуженный врач РФ, заслуженный деятель науки РФ, лауреат Государственной премии РФ (1993).
Энциклопедичный YouTube
-
1/3
Просмотров:305
309
448
-
Горбольница №3 Томска будет носить имя выпускника СибГМУ, профессора Бориса Альперовича
-
Очерк-ретроспектива Томской студии телевидения (1993 г) о выпускнике СибГМУ В.В.Пекарском
-
В СибГМУ проходит медико-биологическая смена для школьников
Содержание
Биография
Родился 22 сентября 1927 года в Харбине, Китай, в семье медиков.
В 1950 году с отличием окончил лечебный факультет Томского медицинского института (ТМИ).
В 1950—1955 годах — главный врач и хирург Средне-Колымской районной больницы Якутской АССР.В 1955—1962 годах — старший ординатор и заведующий хирургическим отделением Якутской республиканской больницы.
В 1962—1969 годах — доцент и заведующий кафедрой хирургии Якутского государственного университета.
С 1969—2001 годах — заведующий кафедрой хирургических болезней педиатрического факультета ТМИ (с 1992 г. СибГМУ), с 2001 года — почётный заведующий этой кафедрой.
В 1978 году организовал и возглавил зональный гепатологический центр в Томске[1].
Умер 17 сентября 2015 года в Томске.
Научная деятельность
Кандидатская диссертация на тему: «Эндемический зоб в Якутии» (1962)[2].
Вел научную работу в области гепатологии. Специалист в хирургическом лечении заболеваний печени и желчевыводящих путей.
Автор 420 научных работ, в том числе 18 монографий, а также 24 патентов РФ и 21 патента других стран.
Под его руководством велись работы по улучшению методов оперативного лечения очаговых поражений печени и поджелудочной железы с использованием криохирургической аппаратуры.
Защищено 6 докторских и 35 кандидатских диссертаций.
Награды
Почётный член Международной ассоциации хирургов-гепатологов России и стран СНГ, почетный член Петербургского общества хирургов имени Н. И. Пирогова, почетный председатель Томского областного общества хирургов[3].
Академик Российской академии естественных наук, академик Международной академии высшей школы, академик Академии прикладной медицины, действительный член Международного общества хирургов и Международного общества гепатопанкреатобилиарной хирургии[4].
Примечания
Ссылки
Эта страница в последний раз была отредактирована 14 сентября 2018 в 00:28.wiki2.org
Альперович, Борис Ильич - это... Что такое Альперович, Борис Ильич?
Заведующий кафедрой хирургических болезней Сибирского государственного медицинского университета; доктор медицинских наук, профессор; член-корреспондент РАМН; родился 22 сентября 1927 г. в г. Харбине, Китай; заслуженный деятель науки России, заслуженный врач России, заслуженный врач Якутии; имеет двух дочерей.
Большая биографическая энциклопедия. 2009.
- Альперов, Сергей Сергеевич
- Альперович, Евгений Маркович
Смотреть что такое "Альперович, Борис Ильич" в других словарях:
Госпремия РФ — Нагрудный знак лауреата Государственной премии Росиийской Федерации Государственная премия Российской Федерации присуждается с 1992 года Президентом Российской Федерации за вклад в развитие науки и техники, литературы и искусства, за выдающиеся… … Википедия
Госпремия России — Нагрудный знак лауреата Государственной премии Росиийской Федерации Государственная премия Российской Федерации присуждается с 1992 года Президентом Российской Федерации за вклад в развитие науки и техники, литературы и искусства, за выдающиеся… … Википедия
Государственная премия РФ — Нагрудный знак лауреата Государственной премии Росиийской Федерации Государственная премия Российской Федерации присуждается с 1992 года Президентом Российской Федерации за вклад в развитие науки и техники, литературы и искусства, за выдающиеся… … Википедия
Государственная премия Российской федерации — Нагрудный знак лауреата Государственной премии Росиийской Федерации Государственная премия Российской Федерации присуждается с 1992 года Президентом Российской Федерации за вклад в развитие науки и техники, литературы и искусства, за выдающиеся… … Википедия
Государственная премия Российской Федерации в области литературы и искусства — Нагрудный знак лауреата Государственной премии Росиийской Федерации Государственная премия Российской Федерации присуждается с 1992 года Президентом Российской Федерации за вклад в развитие науки и техники, литературы и искусства, за выдающиеся… … Википедия
Государственная премия России — Нагрудный знак лауреата Государственной премии Росиийской Федерации Государственная премия Российской Федерации присуждается с 1992 года Президентом Российской Федерации за вклад в развитие науки и техники, литературы и искусства, за выдающиеся… … Википедия
Государственные премии России — Нагрудный знак лауреата Государственной премии Росиийской Федерации Государственная премия Российской Федерации присуждается с 1992 года Президентом Российской Федерации за вклад в развитие науки и техники, литературы и искусства, за выдающиеся… … Википедия
Государственные премии Российской федерации — Нагрудный знак лауреата Государственной премии Росиийской Федерации Государственная премия Российской Федерации присуждается с 1992 года Президентом Российской Федерации за вклад в развитие науки и техники, литературы и искусства, за выдающиеся… … Википедия
Лауреаты государственной премии Российской Федерации за 1993 год — были названы указами Президента Российской Федерации Б.Н. Ельцина Содержание 1 В области литературы и искусства 1.1 В области литературы … Википедия
Лауреаты премии Ленинского комсомола в области науки и техники — Содержание 1 1970 2 1972 3 1974 4 1976 4.1 Премии за 1975 год … Википедия
dic.academic.ru
biographii.ru
Официальный портал муниципального образования 'Город Томск': Альперович Борис Ильич (1927
Родился 22 сентября 1927 года в г. Харбин (Китай) в семье врачей.В 1950 г. с отличием окончил лечебный факультет Томского медицинского института (ТМИ).В 1950-1955 г. г. - главный врач и хирург Средне-Колымской районной больницы Якутской АССР. В 1955-1962 г. г. - старший ординатор и заведующий хирургическим отделением Якутской республиканской больницы.В 1962-1969 г. г. - доцент и заведующий кафедрой хирургии Якутского государственного университета. С 1969 г. - заведующий кафедрой хирургических болезней ТМИ (с 1992 г. СибГМУ).Б. И. Альперович – автор 420 научных работ, в том числе 18 монографий. Б. И. Альперовичу принадлежит 24 патента РФ и 21 патент ряда стран (США, Великобритании, Германии, Италии, Швеции, Японии, Мексики, Канады, Польши, Венгрии и другие).Под руководством Б. И. Альперовича ведутся работы по совершенствованию методов оперативного лечения очаговых поражений печени и поджелудочной железы с использованием криохирургической аппаратуры, разработанной под его руководством. Защищено 6 докторских и 35 кандидатских диссертаций.Б. И. Альперович - действительный член Международного общества хирургов (1990), действительный член Международного общества печёночных хирургов (1992), почётный член Международного общества хирургов-гепатологов (1997), действительный член Российской академии естественных наук (1998), действительный член Международной академии наук высшей школы (2001).Заслуженный врач Якутской АССР (1962) и РСФСР (1967), заслуженный деятель науки РФ (1991). Лауреат Государственной премии РФ (1993). Является отличником здравоохранения (1959). Награждён Орденом «Знак Почёта» (1961), медалью «Ветеран труда» (1983), 2 серебряными медалями ВДНХ, Орденом «Дружбы народов» (1986), Орденом Почёта (2004), Знаком отличия «За заслуги перед Томской областью» (2007), знаком отличия «Гражданская доблесть» (2007).Решением ТГД № 192 от 26.06.2002 Б. И. Альперовичу присвоено звание Почётного гражданина города Томска.
www.admin.tomsk.ru
Перекличка эпох: Борис Альперович :: Томские Новости +
Родился 22 сентября 1922 года в семье врачей. После окончания ТМИ (ныне – СибГМУ) начал практическую деятельность в Якутии, где прошел путь от хирурга районной больницы до заведующего кафедрой хирургии медицинского факультета Якутского государственного университета.
В 1969 году начал работать в ТМИ, более 30 лет (1969–2001) руководил кафедрой хирургических болезней педиатрического факультета. Подготовил шесть докторов и 35 кандидатов медицинских наук.
Академик Российской академии естественных наук, академик Международной академии высшей школы, академик Академии прикладной медицины, действительный член Международного общества хирургов и Международного общества гепатопанкреатобилиарной хирургии.
Профессор Альперович – автор 23 патентов РФ и 21 патента зарубежных государств, 17 монографий и руководств. Он крупнейший в России и один из ведущих в мире специалистов по хирургическому лечению паразитарных заболеваний печени (альвеококкоз, описторхоз).
Разработанная Альперовичем методика резекции печени позволила ему лично успешно осуществить около 500 таких операций (самый большой клинический материал в России и один из крупнейших в мире). Альперович впервые в России начал применять криохирургические методы лечения заболеваний печени и поджелудочной железы, внедрение этих методик позволило осуществить более 300 операций на печени и более 200 операций на поджелудочной железе (наибольший материал в мире с благоприятными исходами). Все операции произведены с помощью разработанной им самим уникальной криохирургической аппаратуры.
Ежегодно под руководством профессора Альперовича проходят обучение более 100 студентов, 15–20 интернов и ординаторов, свыше 100 практикующих хирургов со всей Сибири повышают свою квалификацию.
Борис Альперович – заслуженный деятель науки РФ, заслуженный врач РСФСР и Якутской АССР, лауреат Госпремии РФ, почетный член Международной ассоциации хирургов-гепатологов России и стран СНГ, почетный член Петербургского общества хирургов им. Н.И. Пирогова, почетный председатель Томского областного общества хирургов, почетный заведующий кафедрой СибГМУ.
Награжден орденами Почета, Дружбы народов, двумя серебряными медалями ВДНХ СССР, другими наградами.
В июне 2002 года Борису Альперовичу присвоено звание почетного гражданина Томска.
Олег Правдин
Олег Правдин, депутат Думы города Томска:
– Борис Ильич Альперович – врач, словно пришедший в наше время из прошлого века. Разумеется, я говорю не о методах лечения, которые он использует, – они самые новейшие. Просто та ответственность за пациента, тот подход, который описал в своих «Записках юного врача» Михаил Булгаков, к сожалению, сейчас во многом утрачены. Но только не у таких людей, как Альперович. Являясь ученым-практиком высокого класса, он всегда остается внимательным к каждому своему пациенту. И к ученикам. Двое из них стали заведующими кафедрами СибГМУ, четверо – профессорами в этом же вузе, многие успешно работают в Сибирском медицинском и в медицинских вузах Москвы, Санкт-Петербурга, Новосибирска. Вообще, за время руководства Бориса Ильича на кафедре хирургических болезней педиатрического факультета процент «остепененности» преподавателей вырос с 10 до 100. Это свидетельство серьезного подхода к образованию и научной деятельности.
Борис Ильич – разработчик уникальнейшей аппаратуры, которая запатентована в 23 странах. Выступал с докладами на международных конгрессах хирургов в Гонконге, Лиссабоне, Стокгольме, Болонье, Мадриде, Вене. В 2000 году вышли два международных издания «Атлас по криохирургии» и «Основы криохирургии», в которые включены работы профессора Альперовича.
Благодаря Борису Ильичу хирургическая клиника при СибГМУ оснащена уникальной криохирургической техникой, а студенты занимаются ее усовершенствованием. Альперович – энциклопедист в области гепатологии, а операции, проведенные им, сравнимы с результатами лучших в мире. Более того, некоторые виды операций выполнены впервые во всемирной практике. В 1978 году Борис Ильич организовал первый в России гепатологический центр, который до сих пор одновременно является и уникальным лечебным учреждением, и школой для молодых хирургов.
Я считаю, что будь в стране хотя бы треть таких специалистов, как Альперович, можно было бы с уверенностью говорить, что наша медицина – лучшая в мире!
Также читайте
tomsk-novosti.ru
